Домашние приборы
Знают честь на дому аппараты
И только с грехом пополам
Соответствуют в ауре пенатов
Словоблудью безбожных реклам.
Вот урчит холодильник басисто
Очень оптимистичную песнь:
Не вымрет сей мир, ибо присно
В нем можно кого-то поесть.
За плиту платим ЗАО Газпрому
И чреде его фирм-дочерей.
А ведь сборщик один по закону –
Бескорыстный благой Прометей.
Робу с ризой стирает машина,
А в уме держит саван-реглан;
Кто ей хочет подсунуть рванину,
Преподносит как тришкин кафтан.
У хозяйственного пылесоса
Никогда не пустеет сума,
Ибо он от сумы не зарекся;
Так, себя уважая, тюрьма
Держит кучу мешков наголовных,
Хоть уже не карает, как встарь,
Сейчас у нее уголовный,
С инновациями, инвентарь.
Асы техники, скинув передник,
Все приборы научно куют
И откроют нам уйму Америк,
Когда этой по шапке дадут.
Не все и каждый
Каждому в США колумбийцу-метельщику,
Кого замели там по Джексону-Венику,
Не удается закрыть Америку.
Не каждый в саду хуторском баттерфляй
Расположен ловиться, пеняй не пеняй;
С виду он бабочка, в сути – бабай.
Всякий ведает в стельку напившийся,
Что сапог не один после пиршества,
А троится для пользы количества.
Не всякий дракон поголовно в уме –
И тот, кто доверил дурной голове
Принцессу к себе приучать, овдовел.
Каждый туз здесь тузит человечество,
А пророк не в своем том отечестве
Ведь о здешности и не почешется.
Не каждый, последнюю майку на кон
Ставя, знает, что оный, собака, не конь,
На коем гарцуют чрез тот Рубикон.
Утопия
За морями, на острове дальнем,
Цветет козырная страна,
Между молотом и наковальней
Никогда не ложилась она.
В ней радуги дыбятся ух как!
Им на деле сто лет не в обед,
Ибо завтраком в лигах на кухнях
Кормят радужность личных надежд.
А мементо – то самое – мори
Все туземцы видали в гробу –
Довольно у них гастролеров
Вылетать пунктуально в трубу.
Там с концами в дыру не уходит
Ни один подоходный налог,
Все концы остаются в народе
И приносят конечный итог.
Либеральная честная пресса
Рулит быстроходностью дел,
На досуге попутает беса,
Чтоб спасти Маргарит и Гелл.
Головы на породистой почве
Там не спрятать в песок иль огрех;
Все стоят презентабельно очно,
А не так что карачками вверх.
Свято верит слезам столица.
Все насельники до одного
Знают: можно туда прокатиться –
И кот им наплачет всего.
Там греха первородное бремя
Не коснулось дородных телес –
И не портится вовсе обедня,
Если ржет их чистейший рефлекс.
В той распрекрасной отчизне
Даже ё не вопит: «Где моё?»,
Ибо ёйное в том буквализме
Не возьмется опять за своё.
Панацея
Панацея вылечивает от всего,
Но ни от чего конкретно;
И в результате – всего ничего,
Что в целом ничуть не вредно.
Галина Болтрамун