Метафизическая картина мира
Каждый объект, что в юдоли финтит,
косится порой в трансцендентность,
с ней даже непарнокопытный москит
на досуге познал сопредельность.
В полночь, нарушив единство бытья,
полтора полтергейста взвывает,
когда граждане, теша трагизм жития,
друг друга впотьмах лобызают.
Розу Мира жрецы посадили пучком
под носом Кумира-Колосса
и, дивясь, для чего ж она акает ом,
разгадали, что просит навоза.
Из эфира торчит показной коррелят
невылупленных квинтэссенций,
людям дурит он воззренческий взгляд,
чтобы оттоль ненаглядно смотреться.
Не чужд даже строгий конторский закон
чудодейственного диссонанса:
ведь невидимый Некто нигде не учтен,
а съедает державы финансы.
Панацеи хотят от оккультных наук,
чтоб лечить свой кирдык, человеки...
В лучшем мире им будет получше каюк,
с гаком ночь, и фонарь, и аптека.
Свет в конце тоннеля
Взвинчен подземный картель,
Все скандируют ексель да моксель:
Светляк взял и выкинул фортель –
Внезапно покинул тоннель.
Дозой летальною жук облучил
Сонмы зудящих под спинами шил
И наляпал на них припарок,
Но, за то заслуживши подарок,
Незаслуженно не получил;
Вот он тешится рюмкой да чарой,
Весь из себя, как большой крокодил.
А для множества пэров и парий
Мэр тоннеля сменил сценарий –
Прямо в лоб им уже засветил.
Натурфилософия
Натурфилософия думается в неюных головах,
которые не чешутся насчет своей прически,
а чешутся пальцем в затылке, чтобы
оброненное на темя философское семя
отпихнуть от задней мысли;
тем же натренированным пальцем
приструниваются ушки на макушке,
чтобы они не отворачивались
от блаженно-струнной музыки сфер,
заявляя, что их перепонка – барабанная.
Натурфилософию выкармливают
отцы заумных теорий, это отцы-одиночки.
Ни одна аграрная альма-матер
не пустит к своим разудалым пенатам
сию чреватую Гегелем матрону,
что в облаках завзято ходит гоголем
и не дается взяться в толк.
Оторванная от почвы натурфилософия,
поспешая в запредельные слои,
то и дело попадает впросак,
потому что дело хитрей запредела.
А метафизические вещи –
за семью замками, где они, не щупанные,
не обладают отпечатками пальцев
для вещественного доказательства.
А их подчас вырвавшиеся на-гора
и тут пригорюнившиеся флюиды
ветер не носит даже к ляду,
так как до них не доходит очередь.
Он туда транспортирует
тонны ходового естества, которые
слишком медленно идут прахом.
Их соперничество
Напыщенная натурфилософия
не здоровается с природоведеньем,
а чопорно принимает у себя дома
желаемое за действительное.
Природоведенье же действительно
оставляет желать всё лучшего и лучшего.
А недоброжелательность,
при всем ее злопыхательстве,
куртуазней натурфилософии
в смысле китайских церемоний, ибо
приветствует детищ природоведенья,
как япона матерь детину Курил:
«Здрасьте пожалуйста!»
Как видно, натурфилософия
с природоведеньем не дружат домами
и самовлюбленно лелеют свои интересы;
таким образом, бог любви и брака Лель
претерпевает безбожие.
Не за горами от этого топ-домостроя
стоит допотопная хата с краю,
где всякие -веденья и -софии
обскакивает при свечах ведьма София.
Зелья ведуньи и злаки природоведенья
служат здоровью с разных боков,
но не даются за здорово живешь,
а порой так продаются – умереть не встать.
Лишь натурфилософия даром сует свои
отнюдь не зеленые понятья для людотерапии.
Люд топорщится, взывая: «Елки зеленые!»
Натурфилософия и природоведенье
тщатся наперегонки с лихвой наставить
своих точек над ё, чтобы хвастаться: ё моё.
Самочувствие популярной буквы
загнулось бы от тяжести, но ей на помощь
приходят собратья по алфавиту –
и рвущийся поставить свою точку над ё
нарвется на команду ё-п-р-с-т.
Memento…
Эволюция концептуальной гребенкой
Чешет варварства и заварух колтуны
И помнит, что рвется не там лишь, где тонко,
Но и где Пифагору ровняют штаны.
Любому в процессе снимания стружки,
Чтоб ядро своей самости не потерять,
Нельзя забывать ни родную отдушку,
Ни то, в чем на свет родила его мать.
Чистый разум нигде не находит опоры
Для сверхнормативной своей чистоты
И слышит из бездны: memento лишь mori;
На мосту оставайся, сжигая мосты.
Рассудок приветствует то, что позналось,
И внутренний голос диктует ему:
Memento не mori, а Марью, что малость
Суждений твоих дополняет: «Ну-ну…»
А кто не имел ни малейших понятий
И премного куда не доходит умом,
То мало ли где будет он потешаться
Под девизом: memento полезность умор.
Все пальцем указывали иль грозили:
Патриоты – отечеству, бабушке – внук.
Кривизну подноготной исправит могила.
А сколько всего там сошло уже с рук?
Кто мыслит, тот, значится, и существует?
Нет, бытье, несомненно, – болезней букет.
Это только цветочки, а ягодки будут
В moriнаде – memento накаркало тренд.
Галина Болтрамун