Куртуазная поэзия
Когда-то огнь счастья для нас не халтурил,
Суть да дело не портили нам перспектив;
Ваши очи искрили, как будто проводка,
Что электрик куда-то воткнул не туда.
Как вспомню, что было в ту пору меж нами
И сколько предметов я Вам покупал,
Ужасно бледнеют ланиты вкруг носа,
На всеядных устах раздается упрек.
Под липой меня нарекли Вы «Липома»,
У ракиты взывали ко мне «Рэкетир»,
Под калинкой я к Вам обращался «Малинка»,
Но вполне может статься, что наоборот.
Ваш платок, что кроили, семь раз не отмерив,
Подле сердца кладу, положась ночевать,
И во сне прилагаюсь к нему бесконечно,
Пока не положит будильник конец.
Ой! Не зря замолчал во саду соловейка.
Чу! Поручик Голицын за бугром вопиет.
Ах! Не так он запел бы, вкусивши пуд соли
С Вами и финансируя Вам разносол.
Котируясь ниже зажиточной планки,
Вы желали блистать каблуком от кутюр…
Я плачу, предвидя, что взденут на пяты
Мне до боли известных протянутых ног.
Песнь песней
Песнь песней, как ранее, так и сейчас,
надрывается, будто Шаляпин;
ее децибелы в любой тихий час
прорывались победно чрез кляпы.
Кто ни так и ни сяк, хоть тресни,
не всколыхивался Песнью песней,
а ходил со своим тра-ля-ля налево,
часто воспользовавшись машиной,
тот жил припеваючи; даже с ангиной
барабанил припев припева.
Разумное, доброе, вечное
Что вершилось в округе от века,
То и нынче, и каждый день.
Тот же Грека чрез ту же реку
Едет-едет, мозги набекрень.
В добрый путь с ним не хочет зазноба,
Просит друга движенье прервать
И, чтоб с раком не биться до гроба,
Ей и руку, и сердце отдать.
Дева, думы нацелив на реку,
С задней мыслью косится окрест,
Где варяг, всё идущий во греки,
Ей двусмысленно делает жест.
Трубы и судьбы
Кто прошел Агни, вуду и модные трубы,
Не вернется для Веры, Надежды и Любы.
Трубочист, подражая доцентской борьбе,
Гонит точку от И – по-над А или Б.
Змий тот в раю не принес столько горя,
Как в АЭС змеевик, не изгнавший засора.
Пентюх пар из себя выпускает, грубя;
У него, знать, не дело, а тело – труба.
Кому куш не приносят Газпромовы трубы,
Тот не купит селедке шикарнейшей шубы.
Каждый заметит, коль каждый не глуп,
Кровную родственность судеб и труб.
Почему ж всякий раз, если дело – труба,
Про него-то как раз говорят не судьба?
Когда высь будет плющить земную судьбу,
Для чего тот Архангел задует в трубу?
Тут судьбина сама загремит под фанфары,
Но о том трубаче – ля-ля-ля, тары-бары.
Поддержка
– Бойцы, укокошив мишени,
Ждут тепла миловидных сердец,
Чтобы лед не сковал отношенья,
А лизался б любви леденец.
Вновь выслушавши от комбата
Такой конструктивный урок,
Нужно воинскому солдату
Взять немедленно под козырёк.
Для упроченья действия друга
В дырку влезшая на полигон
Рядового милашка-подруга
Схватиться должна за помпон.
Нехорошие обычаи
Служки идолам служат обманно:
Чтобы сразу убить двух зайцев,
Всем наделают жертв из барана
Одного, и к тому ж не красавца.
Расфрантив икебаны-букеты,
Как японская мать завещала,
Феминистки «Ах батюшки светы!»
Вблизи восклицать запрещают.
При оценке штанов, причиндалов
И предметов на нашей планете
Некрасиво – на имидж их славный
Взирать через дырки в бюджете.
Гурманы в их спорах о вкусах
Упираются в крепкий орешек:
То ножовщик его не прокусит,
То зубастый никак не зарежет.
Перечислить плохие привычки
Не хватит и перечня. Если
Их брать еще где-то в кавычки,
Тут уж не хватит, хоть тресни.
Потусторонность и родители
Толстый спирит не пролезет
В подробности тонкого мира,
Ибо так в поперечном разрезе
Мать-природа его раскормила.
Аскету на входе в монаду
Энтропией почешут пятки,
И поймет худосочный: не надо
Лезть в эту печь раньше батьки.
Не суйся в отверстья чужбины,
Будь ты факир иль фефёла,
Не позорь завитые седины
На родителях разного пола.
Логика и овощи
Если причина
сотрудничает со следствием,
то сладкие плоды познания
превращаются
в горький перец дознания.
Галина Болтрамун