Воздыхание по минувшеу
Не вернется то время, когда архаизмы
Славно пели рапсоды тогдашним властям,
А наука смотрела вокруг через призмы
И видела что неповадно очкам;
Когда размножались по-гречески нимфы,
Измеряли метровые ноги в локтях,
А в роще богини, задрав ясны нимбы,
Чесали колтун, языком, и в ушах.
За красой их небесной прямою наводкой
Семенили отряды наземных мужчин,
В чьих желудках отсутствовал окисел водки,
А был двухвалентный лесной витамин.
Нас ничуть не имелось в эпохи златые,
Когда псу и быку присягал фараон,
Когда стрелы у орденоносца Батыя
Крал для штатской задачи юнец Купидон.
Тщась в бюджете, не ведаем чудных оказий,
Что давались царице Тамаре и Ко,
Не примерить нам шпоры, погоны и стразы,
В коих сватался к тайской принцессе дракон.
Не стало кентавров. И наша злосчастность –
Сивых нана-кобылок в НИИ погонять;
А чтобы шлея им под хвост не попалась,
В тот пункт под углами науки взирать.
Мечтания
Мечты, что в трубу вылетают,
подчас прилетают обратно,
мечтателей ввысь подымают
во сне, как Пегас конокрада.
Из порочных кругов эпигоны
чают вырваться – на панораме
свою линию гнуть неуклонно,
чтоб концы не сводились с концами.
В гравитации маги, хирея,
левитацию тщатся освоить –
не летально взлететь в эмпиреи,
вызвав себе неотложность.
Кафкианский запуганный узник
под худой сюрреальной сенью
грезит не благовоньями музы –
ароматом козла отпущенья.
Госстат, наглядевшись до рвоты
на занудные голые цифры,
спит и видит не галочек слёты –
гала-путч рассекреченных грифов.
Кустарщина метит в шедевры,
топорность на щит водружает
и, совсем не врубаясь в манеры,
худо рубит и жирно рубает.
Мечтанья сбываться не склонны:
с них на деле облазит харизма,
оголяя их пышное лоно
вплоть до тонкой кишки организма.
Развитие мира
Несказанно ушлые прогресс и эволюция,
взявши сговорившись, ведут грешный мир
в техногенный рай, перегоняя друг друга.
По дороге они по очереди берегут климат
от таянья арктических льдов
и бойко в ту сторону гонят пургу.
Прогресс и эволюция
стараются свои успехи чинно,
с курсивом, пером описать.
Плоды их пера не чета тому,
что оперяется в природе, чванно,
красиво, как в сказке сказать.
Только в сказочном правовом поле
подвизается птица счастья.
Это синюшное чудо в перьях
вылупляется не из яйца,
а из непроверенных источников,
в кои всем, даже косым и косолапым,
неукоснительно верится.
По размеру его веры воздается
каждому члену природы, будь то
нечленораздельно гогочущий, тявкающий,
рычащий, любовно сочленяющийся
или членовредительски кусающийся.
В НИИ, засиженных мухами и учеными,
практикуется не вера как таковая,
а вероучение, которое верифицируется.
Там все запускается не махатмой, а маховиком
и деется под манипуляциями кураторов,
а не по мановению голубой курицы.
Опытные кузнецы научного счастья
основываются на подопытных мышах
не под эгидой бредовой синей пташки,
а под крылом закона достаточного основания,
пусть кто и скажет, что под хвостом.
Присобаченные к лаборатории мыши,
претерпев медвежьи услуги,
получают, как и некий барановатый люд,
волчий билет, оставляющий их в козлах,
ибо человек человеку не только волк,
но и коза ностра.
Выводы, вытекающие
вместе с буйными реагентами
из продырявленных оными пробирок,
задевают естествоведов за живое,
а мышей за незаживающее естество.
Выводы, никуда не вытекающие
из водоупорных и упёртых пробирок,
имеют место быть ни к селу ни к городу.
Есть и такое местопребывание –
и не надо тут ха-ха-ха,
ибо хорошо там, где не тут.
Хуже всех Тутанхамону:
ему не тут-то было, а там он хамон.
Неуемная глобализация,
как тот мифический Вечный Жид,
ищет всё новое место, тщась обойти
свою фатальную неуместность.
Она, даже сидя на бобах в этом
Не-Вечно-Жидовском мире,
ерзает-крутится и держит свой
Вечно-Жидовский шнобель на ветру,
что свищет из форточек Windows
на жидо-кристаллическом мониторе.
Но wind и родные ветры не всё носят
для гражданской компетентности.
Любознательные умы обращаются
и к ветроустойчивой развесистой клюкве,
а также заглядывают сороке на хвост.
А там не на последнем месте
прокламация макаки:
зря люди не остались обезьянами,
ведь сейчас их развитие можно свести
к мышиной возне и птичьим правам.
Птичница готова добавить:
все катавасии и квинтэссенции
скоротечны, как с гуся вода.
Социолог готов дополнить:
а с человека – даже быстрее,
так как человек – тот еще гусь.
Трагическое
Всё с гаком сотрется с лица Земли,
Ибо высшие принципы оное знает:
Шлепнешь его по одной щеке,
Оно тут же вторую подставит.
А Земля, хоть порой негодует,
Но в ус его даже не дует.
Галина Болтрамун