Кодекс патриота
Вперед нося плакат державы,
вам патриотом надо быть
и не мудрствовать лукаво
типа быть или не быть.
Зашифруйте сны и думы,
военной тайны накопя,
чтобы был ни сном ни духом
обычный ваш головотяп.
Враги не знают, кто отчизна
для нас – отец или же мать.
Сей в родительских стриптизах
пункт не дайте заголять.
Ввек не бывает на чужбине
звезды, что есть в краю своем;
страшны Чужие Палестины,
там фигурирует масон.
Патриотическому носу
отечества приятен дым;
сей нос над планом Барбароссы
не вдыхал дурной экстрим.
Распевая гимн имперский,
имейте голос не козла
и знайте пару слов из песни,
не обошедшись тра-ля-ля.
В ночь верноподданно пылая,
мишурно взвейте огоньки,
чтоб обмишурить самураев
на той границе у реки.
Старый рупор
Рупор задумался, как на духу,
О прошлом своем не великом:
Соприкасался он с рыльцем в пуху,
С личиной, лицом. Но не с ликом!
Они все то бывали не в духе,
То в духе кликуши орали;
В углу на нем ползали мухи,
Когда они переставали.
Он был к их душевно фальшивой
Одухотворенности глух
И, не будучи сивой кобылой,
Не переносил их на дух.
Вот если б они за свой блеф
Положили б живот или брюхо,
Да так, чтобы их на земле
Не было духу!
Истина в вине
Вино хорошее, когда истина в нем
крепленая и заливает будь здоров.
Если истина булькает слабо,
она не работает, как просветление,
а лишь выражается на чем свет стоит.
При этом стояние света шатается
и бокал часто попадает мимо рта.
Имея такой не статный статус-кво,
даже не заикнешься на всю Ивановскую,
что прознать истину – как пить дать.
Правдоискательство безвинно-трезвое
не приносит хороших плодов,
ибо они, как оказывается, те еще фрукты!
Не те самые, что буйно размножаются
для виноделия и лезут в бутылку,
а те невинные приплоды из пробирки,
куда не втиснется никакая бренди-истина,
разве что какой-никакой сбрендивший
концепт искусственного интеллекта.
Вопреки утверждению,
истина не глаголет устами ребенка.
Коротыш зря пытается ее попить
вместе с материнским молоком,
не дотянувшись к отцовой поллитровке.
В фальсифицированном вине
истина мудрствует лукаво
и плавает во всех вопросах,
яко карась в догматах Посейдона
или ватерлиния на фарватере,
худая до невещественности.
Нахлебавшийся захудалой истины
может задаться непотребной целью
и что не требовалось – доказать.
В самой щекотливой ситуации – непьющий;
и нельзя сказать, что он не чешется.
Однако сколько истины он наскребет
в сухом остатке? К тому же
при сухости во рту глаголы истины,
наряженной в цветную этикетку,
буксуют и становятся поперек горла,
как это свойственно голой правде.
Возгоняющий истину
пророк в своем отечестве –
свой не в доску, а в щепку и планку,
ибо он щепетильно и планомерно
развенчивает винный спирт
и тщится спиритическими идеями
жечь миокард людей.
Но ввиду косноязычия он усердствует
мимо цели и прометействует,
как подмокшая шведская спичка.
Спалив или замочив что попало
и боясь небесной укоризны, он
подлизывается к Шестикрылу на небе.
Ему бы просто нализаться до появления
двукрылой мухи на нёбе.
Орган речи, будучи под мухой,
достанет сердце; правда, мухлюя.
* * *
Дело в шляпе подкупленной баржи,
Стремясь почесать в затылке,
Опростоволосится в бирже,
Обнажив теневые заколки.
Населяя родимую хатку,
Члены кровно-семейной родни,
Отдаваясь комичной возне,
Друг за друга берутся не в шутку.
Спешки больших предприятий
Дерутся в эпохах столетий,
Лишь дела на своем огороде
Не обгонят друг друга в декаде.
Галина Болтрамун