Ландшафты земли
Ландшафты прогрызлись из лона планеты,
Когда пошагал восвояси ледник;
И надежную схему сплели континенты:
За материком – запасной материк.
В интервалах угодий теснятся лужайки,
Где берется за шкирку не всё в оборот;
Там в бурьяне прорабы сидят на копалке,
Их ничто не колышет, лишь вечность зовет.
В лесу раздолбался топор дровосека,
В лесничестве нынче такой инвентарь.
Перепуганных леших шмонает с Казбека
Нагорного Духа дотошный радар.
Плакучие ивы, как те примадонны,
Вытрут нюни, чтоб пуще затем распускать;
Над ними смеются пржевальские кони,
Хоть могли бы на полной октаве поржать.
Немало скрывают ландшафтные воды,
Но подчас выпирают из них те концы…
Там подводные камни ввиваются в броды,
Как ущучат: полезли природы венцы.
Экологи всех выгоняют с пейзажей,
Чтобы флору для пользы людей не давать,
А сами, развесив на ней камуфляжи,
Загорают (чтоб хуже чего не сказать).
Они не стоят нашей плоти на страже,
Когда фауна ощерится там покусать.
Злободневность
Злоба дня на пороге стоит
Утром, ждет, пока естся завтрак
И разыгрывает гамбит
Под столом вереница тапок.
Как по маслу не злобствует день,
А злобится весь впопыхах он.
В церемонности генассамблей –
ЦРУ или цирка запах.
Часто претерпевают урон
Джентльменский и женский наборы,
Но, что-то поставив на кон,
Это хотя б не обронят.
Алый парус вдали – пустобрех
Для раззявленных юных мечтаний,
А фарватеры пестуют тех,
Кто уже никуда не причалит.
Дня озлобленность можно понять:
Не желая быть темной лошадкой,
Вынужден день ночевать,
Чтоб всё выпытать у Зодиака.
Капитальный вывод
Если кто-то не любит удода
И не держит его на примете,
Той примете без груза свободно
Приходится ерзать на свете.
А ей никогда и не снилась
По-ленински или по Марксу,
Что свобода – не так, как по маслу,
А осознанная необходимость.
Думы вокруг поговорки
Под лежачий камень вода не течет.
А под какой течет?
Нынешние минералоги не собирают
камни по библейскому графику.
Они сотворили себе киберкумира,
что часто бросает камни в их огород,
словно они от бога, а на деле – от бота.
Эти специалисты хоть куда,
носясь с никудышными идеями, не могут
вынести решение или внести ясность:
каким образом или как безобразно
расквартировался на почве
такой или сякой минерал:
лежит ли он, сидит, стоит, валяется,
вздыбился или на карачках?
А водная стихия – это не хи-хи-я!
Вода видала ученых в гробу
во времена всемирного потопа,
знатно портила прах в гробницах
и порох в пороховницах,
вздымала селедку на девятом вале
и делала семьсот футов под килем.
И так сталось, что в рамках всего
поднебесного мировоззрения
только вода разглядела,
где окопались каменные лежебоки.
Зорко вперяясь и спрашивая себя,
на какого рожна туда течь,
она не нашла ни малейшего.
Человеку разумному стыдно
терпеть такое недоразумение,
все его печенки и мясные органы
колбасит от буллинга
оседлых булыжников
и текучих буль-буль.
Однако он не даст себя в обиду
неодушевленным существительным:
он сгребет и расшвыряет камни
не по ветхим ма́ксимам-макси́мам,
а таким макаром, который
себе на уме, – и будет там
ой-ой-ой какое горе от ума!
Затем хомо хапиенс, нахапавший
помета от журавля в небе
и ставший нечистым на руку,
именно эту руку поднимет
на натуру-дуру и так ее опустит,
что никому не даст спуску,
а остальной рукой доконает
хитро спустившееся.
Человечье сердце не камень,
который, знай себе, каменеет;
а людская кровь не водица,
которая, не зная себя,
принимает любую форму.
Поэтому человечество в своем итоге
не оставит камня на камне,
а свои концы не отдаст в воду.
И про него будут восхищенно восклицать:
– С концами!
Галина Болтрамун