Импрессионистские картины
Айва, избежав ипостаси варенья,
Влипла в фазу гниенья своим житиём,
А в розовой дымке пуды дребедени
Торжествуют над смертью своим бытиём.
В салатовом смоге на куче компоста
Сидит, словно некто, неведомо что.
Лох, тазобедренный вширь не по ГОСТ-у,
Примеряет горбатой коняги пальто.
В вечную женственность чертова бабка
Трансплантирует свой темпераментный жир.
На тризне болвана не хнычут болванки,
Ибо в ихних носах не задумано дыр.
С Незнакомкою пьяницы лясы не точат,
Внимают поверьям девичьих шелков.
Легенд и преданий и россказней прочих
Мужики от своих не услышат штанов.
Человеку не трудно иметь впечатленья,
Они для него не составят труда.
Бывает, разумно уставишься в стену,
В дедукциях чинно блюдя гигиену,
И вдруг из-под них, без мозгов и стыда,
Поплывет многопрофильная лабуда,
И ум обнимается с недоуменьем;
Елки-палки и липовая лепота.
В вечности
Вечность вся из себя перманентна;
Там захочет делишки балда
сделать как лучше – в момент, а
получается ввек, как всегда.
Там, соблюдая бесчисленность,
все как один молодчины,
а один себя счастлив присчитывать
ко всем для полнейшей картины.
Невозможно за милую душу
никому там пойти в расход,
положить за любимых живот
иль себе, назло бабушке-клуше,
отморозить бессмертные уши.
Застрявшие в трех измереньях жильцы
должны, ой-ой-ойкнув, отдать концы,
чтобы выкатиться в бесконечность.
Добровольно их каждый отдать не готов,
ибо как того каждого ты ни дури,
он все равно понимает внутри:
нет ничего больше этих концов,
если с ними не влезешь в ту вечность.
Такие дела
Крючкотворные руки, в суде выполняя
Свои протокольные функции,
Завитком маскируют под букву закона
Букву зю в вороватой презюмпции.
Если некто, где Сидора козы пасутся,
Не дав им ремня, дурью мается,
То козы ему отдадут предпочтенье
И возьмут с него что причитается.
Инь и ян то один одного превосходят,
То как-то друг другу приходятся;
Их того для другого подчас не хватает,
А с трансгендером в пару – не хочется.
Не все что попало на сердце ложится;
Субпродукт сам с собой препирается:
Миокард гонит в шею флюиды инфаркта,
Глупый клапан на всё разевается.
Если свой номер коронный покажет
Мозг спинной наверху бесхребетности,
То окажется царь в голове вверх ногами,
А корона его – в мягкой местности.
* * *
Под лозунгами гегемоний
Спешит современность вперед;
Для нужд ритуальных компаний
Везде продолжается род.
Пастушка в приличной эклоге
Пастуха за живое берет,
А сервис «Медвежьи услуги»
Им аиста в свертке несет.
Утопии впрямь устарели,
Ибо то, что топили, живет;
Не так, вообще, в пасторали:
Пастырь там – утопист еще тот.
Побитому дамой валету
Уж в дамки ходить не идет;
В люди вышедшую элиту
Не втиснуть обратно в народ.
Рука всемогущей державы
Всё и для всех провернет
И сквозь щель рукавицы ежовой
Вкруг пальца еще обведет.
Преемственность
Также как в прежних сервисах
буквально,
так и на нынешних серверах
оцифрованно
в нашей ойкающей ойкумене
многое установлено
не по умолчанию,
а по кричанию.
Бизнес
В процессе любых инвестиций
По любому есть плут, что не люб.
Тут один одного боится,
Там некто кому-то двоится,
Третьи лица – с раскаткой губ.
В неустойчивой зоне инфляций
Тузы могут сесть на бобы,
А тузиков участь – валяться,
Как бобик объевшись бурды.
Фокус банковских манипуляций:
Их надутые мани – худы.
Тайны природы
Скрытность природы галантная,
Не позируя будто охальница,
Над научными голыми фактами
На разный манер изгаляется.
Бывает, разнюхаешь матрицу
Мать-и-мачехи. Надо ли большего?
Но возьмет вдруг и мало покажется.
Или видится не по-хорошему.
Галина Болтрамун